Тяжелая дверь захлопнулась, и я услышал, как лязгнул запор. Собрав последние силы, я бросился к двери и попытался ее открыть. Она была заперта — я стал пленником. Сквозь замочную скважину послышался ласковый голос графа:
— Да, завтра у вас будет другая компания. Хозяева Кальденштайна с удовольствием примут вас в доме своих предков.
Раздался насмешливый хохот, а я без чувств повалился на пол.
IV
Должно быть, я все-таки пришел в себя и дотащился до кроватки, поскольку утром, очнувшись, я увидел солнечный свет, струившийся в комнату сквозь решетку на окне. Я взглянул на часы. Было половина четвертого — значит, я проспал большую часть дня.
Все еще чувствуя себя разбитым, я добрел до окна. Внизу виднелись острые вершины скал и ни одного домика. Со стоном я вернулся к кровати и попытался прочесть молитву. Затем молча смотрел, как солнечные блики на полу становятся все бледнее, пока они не исчезли совсем. Комната погрузилась в сумрак, лишь слабо белело окно.
С наступлением темноты я и вовсе пал духом, лежал на постели и обливался холодным липким потом. Но вот в коридоре послышались шаги, дверь распахнулась, и появился граф со свечой в руке.
— Простите, что поступил с вами таким неподобающим образом, — сказал он, — однако в силу обстоятельств я вынужден проводить дневные часы в другом месте. Зато теперь я предложу вам кое-какое развлечение.
Я попытался встать, но ноги меня не слушались. Злобно рассмеявшись, граф взял меня за руку и одним рывком, как ребенка, поставил на ноги. Затем повел по коридору и лестнице и ввел в главный зал.
На столе горели только три свечи, и, когда граф швырнул меня на стул, я почти ничего не видел. Скоро глаза привыкли к темноте, и я разглядел, что за столом сидят еще двое. На их лицах играли слабые отблески огня; взглянув на них, я чуть не завизжал от страха. На меня смотрели призрачные лица живых мертвецов, насаженные злобой, со сверкающими адским пламенем глазами — и такой же свет полыхал в глазах графа.
— Позвольте представить вам моего дядю и кузена, сказал мой тюремщик. — Август и Феодор фон Кальденштайны.
— Но, — еле выговорил я, — мне говорили, что граф Феодор умер в тысяча шестьсот сорок пятом году.
Чудовища расхохотались, словно я остроумно пошутил. Затем Август наклонился над столом и ущипнул меня за руку.
— Сколько прекрасной крови, — со смехом сказал он. — Давно мы ждали хорошего праздника, Людвиг, и ждали не зря.
После этих слов я, должно быть, упал в обморок. Придя в себя, я обнаружил, что лежу на столе, а мертвецы склонились надо мной, переговариваясь свистящим шепотом.
— Я буду первым и начну с горла, — сказал граф. — Горло всегда было моей привилегией.
— Нет, горло мое! — возразил Август. — Я самый старший, к тому же давно не ел. Впрочем, согласен и на грудь.
— А мне отдайте ноги, — прохрипел третий монстр. — В ногах всегда полно отличной красной крови.
Их рты были оскалены, как у зверей, и я видел, как в свете свечей поблескивают белые клыки. Внезапно тишину ночи нарушил какой-то лязг. Это зазвонил старый колокол у входной двери. Чудовища отпрянули от стола и сгрудились на возвышении, о чем-то тихо переговариваясь. Колокол зазвонил вновь, на этот раз более настойчиво.
— Против этого мы бессильны! — воскликнул граф. — Возвращайтесь к себе.
Его компаньоны тут же исчезли за маленькой дверью, ведущей в подземную часовню, а сам граф Кальденштайн остался стоять посреди зала. Не слезая со стола, я медленно принял сидячее положение и прислушался. Из-за двери доносился чей-то звучный голос.
— Во имя Господа, откройте! — прогремел он. — Во имя святого причастия приказываю вам открыть!
Словно под действием некоей непреодолимой силы граф подошел к двери и откинул запоры. Дверь распахнулась, и на пороге показался высокий священник, державший в руках какую-то серебряную коробку, похожую на часы. Рядом с ним стоял хозяин гостиницы, и я видел ужас на его лице. Мужчины решительно шагнули в зал, и граф попятился, пропуская их.
— Уже трижды за десять лет именем Господа я срывал твои замыслы! — воскликнул священник. — Трижды в этом доме греха побывало святое причастие. Берегись, проклятая тварь. Возвращайся в свою грязную могилу, порождение Сатаны! Прочь, я приказываю тебе!
С жалобным и пронзительным криком граф скрылся за маленькой дверью, а священник помог мне слезть со стола. Хозяин гостиницы достал флягу и влил мне в рот немного бренди, после чего я попытался встать.
— Глупый мальчишка, — сказал священник, — Вы не послушались меня, и вот, смотрите, что получилось.
Священник и хозяин гостиницы помогли мне выйти из замка и спуститься вниз по склону холма, но перед гостиницей я потерял сознание. Смутно помню, как меня укладывали в постель. Очнулся я только утром.
Священник и хозяин ждали меня внизу, и мы все вместе сели завтракать.
— Что все это означает, святой отец? — спросил я, когда принесли еду.
— То, что я вам и говорил, — последовал ответ. — Граф Кальденштайн — вампир; видимость жизни в своем давно мертвом теле он поддерживает, высасывая человеческую кровь. Восемь лет назад один бесшабашный юноша вроде вас тоже решил посетить замок. Когда в положенное время он не вернулся, мне пришлось вытаскивать его из лап чудовища. Только имея при себе Тело Господне, я смог войти в замок — и очень вовремя. Затем, два года спустя, некая женщина, заявлявшая, что не верит ни в Бога, ни в дьявола, вознамерилась познакомиться с графом. И вновь мне пришлось принести в замок святое причастие и с его помощью побороть силы Сатаны. Два дня назад я видел, как вы идете по тропе к замку, после чего с радостью узнал, что вы вернулись. Но вчера утром ко мне прибежал Генрих и сообщил, что вы исчезли, что ваша постель осталась нетронутой и вас, по его мнению, утащил граф. Мы прождали до ночи, после чего отправились в замок. Остальное вы знаете.
— Как мне благодарить вас за спасение от жутких тварей? — сказал я.
— Тварей? — удивленно переспросил священник. — Разве граф в замке не один? Там есть слуга, но он кровью не питается.
— Нет, слугу я не видел. В замке обитают еще два вампира, Август и Феодор.
— Август и Феодор, — задумчиво повторил священник, — Значит, положение гораздо хуже, чем мы предполагали. Август умер в тысяча пятьсот семьдесят втором, а Феодор — в тысяча шестьсот сорок пятом. Оба были великими грешниками, однако я не думал, что они стали живыми мертвецами.
— Святой отец, — дрожащим голосом сказал хозяин гостиницы. — Нам угрожает опасность. Может, стоит обратиться за помощью к правительству, чтобы именем закона они избавили нас от вампиров?
— Правительство поднимет нас на смех, — последовал ответ. — Мы вынуждены вершить закон сами.
— Но как? — спросил я.
— Скажите, хватит ли у вас смелости вновь выдержать тяжкое испытание и стать свидетелем страшного зрелища?
Я заверил его, что готов на все, ибо я обязан ему жизнью.
— Тогда, — сказал священник, — я кое-что возьму в церкви, и мы вернемся в замок. Вы пойдете с нами, Генрих?
Хозяин гостиницы на мгновение задумался, однако было видно, что он полностью доверяет священнику. Он ответил:
— Конечно, я пойду с вами, святой отец.
Время подходило к полудню, когда мы отправились выполнять нашу тайную миссию. Дверь замка была широко распахнута — как мы и оставили ее прошлой ночью; главный зал был пуст. Мы быстро разыскали потайную дверь за гобеленом, и священник, освещая путь мощным электрическим фонарем, повел нас вниз по влажным ступеням. Перед входом в часовню он остановился и достал из складок одежды три распятия и бутыль со святой водой. Протянув нам распятия, он окропил вход; мы толкнули дверь и вошли в пещеру.
Бросив беглый взгляд на алтарь и ужасную картину над ним, священник сразу направился к входу в склеп. Дверь была заперта, но священник выбил ее одним сильным ударом плеча. В нос нам пахнуло таким зловонием, что мы попятились. Священник высоко поднял распятие и, возглашая: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!» — повел нас за собой. Не знаю, что я ожидал увидеть, но, когда склеп озарился светом, я вскрикнул от ужаса. В самом центре, на деревянном помосте, спал граф Кальденштайн. Его красные губы слегка улыбались, злые глаза были приоткрыты.